Пандемия - Страница 74

К оглавлению

– Семен, не кури в помещении. Сколько раз я тебе говорил! Не люблю…

Семен что-то буркнул и вышел во двор.

– Ладно, присаживайтесь. Чай сейчас поставлю.

Он включил плитку, громыхнул чайником. Из холодильника на стол перекочевала закуска.

Наскоро выпив чай с бутербродами, Дэн встал, отодвинул стул.

– Ладно, Захар. Спасибо за чай, но я поеду.

– Вечереет уже… Переждал бы до утра…

– Волка ноги кормят. Ничего, проеду. В первой , что ли…

– Остался бы, переночевал, в самом деле…

– Спасибо, дядя Захар, но лучше поеду… Пока, Антон! Удачи тебе.

Они пожали руки друг другу.

– Спасибо, что подбросил, Дэн. Позаботьтесь о Павле, ладно? Он хороший парень, только боится всего…

– Обещаю, с ним все будет в порядке. Бывай, Тоха…

Захар засуетился, вскочил, вышел во двор вместе с гостем.

Послышался шум отъезжавшей машины. Через минуту Захар вернулся.

– Уехал, шебутной… Куда его тянет на ночь глядя… Хороший он парень, только беспутный какой-то… Гоняет так, что страшно становится… Как-то ездил я с ним один раз… Всю жизнь прошедшую вспомнил…

За окном уже темнело, ночь мягко окутывала маленький лагерь своим темным саваном.

Антон пил ароматный травяной чай, глотая мясные бутерброды и расспрашивал Захара о его житье-бытье.

– Вы тут с Семеном с самого мора живете?

– Какой там! Здесь раскопки ведутся лет двадцать пять, почитай! Мы, конечно, не всё это время здесь работаем, но довелось нам вдоволь лопатой поработать еще до эпидемии! Места ведь тут, на новгородщине, примечательные. Когда-то раскопки в области велись в десятках мест. Мы изучали пласт культуры 16-17 веков, а копнув глубже, нашли еще более древние артефакты , относящиеся еще ко временам активной шведской экспансии. Например, мы откопали уникальную берестяную грамоту, считавшуюся утерянной, в которой велся рассказ о походе на крепость Ландскрона.

Однако, государство приостановило финансирование раскопок еще до пандемии, а уж как гром грянул, так и вовсе про нас забыли. Многие археологи ушли в Новгород или Питер, а группа оставшихся энтузиастов все еще продолжала раскопки старого пласта вокруг кремля, и нашли мы там еще массу всего интересного! Только народу в лагере оставалось все меньше. Несчастные случаи, полуголодное существование, полная глушь – не выдерживали даже мои коллеги отъявленные аскеты. В конце концов, остались только мы втроем – я, Семен и Александр, наш охотник и проводник. Если б не он, давно бы мы с голоду ноги протянули.

– И часто он людей по лесу проводит на Бахаревку?

– Да почитай, с год уж никого не сопровождал ни на РЛС, ни на Новгород. Вообще ни одного незнакомого лица в последнее время. Только мы и Дэн, приезжает вон на джипе своем… хм… навестить! Говорят, в Новгороде холера была, вымер город… Ох, не дай бог дожить до времен, когда умрет последний человек… А ведь к тому идет… Женщин нет, кому род людской продолжать? У нас в лагере когда-то сто пятьдесят человек работало, а сейчас осталось лишь трое…

Захар задумчиво уставился в окошко на черную ночь.

– Был у нас в лагере парень, Лешка. Царствие ему небесное. В философию ударился. Прочитал о Диогене и объявил себя его последователем, надо ж было чем-то мозги занять. Я тоже не прочь пофилософствовать на досуге, тут больше нечего делать – только воздавать оды каннабису да старый мыслителей почитывать… Так вот, у него совсем мозги повело на этой почве. Как-то раз он взял и в укурке пошел ночью в лес с фонарем. Потом он говорил, что ушел в лес искать человека. Ну помнишь, Диоген все со свечой ходил, тоже искал в толпе своего гомо сапиенса. Вздорный старец был, даже и спорить не буду. Мизантроп этакий. Но в чем он все-таки был прав. Жаль, до наших дней он не дожил. Вот уж порадовался бы старикан….

Ну и покусали Лешку в лесу. Александр сразу же на поиски отправился, насилу нашел, и то лишь по свету фонаря, валявшегося на земле. Покусал его кто-то в лесу, неизвестно что это вообще было. Волк не волк, лиса не лиса, и уж точно не медведь. Какая-то новая тварь, судя по отметинам зубов. Сашка опытный охотник, но такое существо он никогда не встречал. Кое-как Лешка оправился, только буйный стал, ночами не спал, только днем, и то по чуть-чуть . Нас сторониться стал еще больше, потом смастерил себе будку наподобие конуры, забрался туда и стал жить. Нас уже к себе не подпускал. Еду ему ставили на расстоянии, на тех кто подходил к нему близко, орать благим матом. В общем, совсем помешался. Мы уж думали, не бешенство ли у него. Или в оборотня начал превращаться, не знали, что и думать. Надо было что-то с ним делать. Однажды я принес ему еду, смотрю, а он без сознания лежит в грязи у своей будки. Подхожу ближе – он себе вены порезал на обеих руках. Мастерски эдак, продольно, как римляне делали в древности, чтобы шансов себе не оставить. Кровь быстро вытекла, древние знали, как надо из жизни уходить. Не то что фрустрированные подростки, бритвой елозят по ладошкам… Нет, Лешка определенно решил покончить со всем, а не просто обратить на себя внимание. Так и остались мы втроем… Привязались мы к Лешке, тяжело стало без него. Юморной был парень, пока умом не повредился.

Захар задумчиво теребил свою козлиную бородку, припоминая что-то.

Люди, вы трудитесь тщетно в своей ненасытной корысти,

Вновь и вновь заводя ссоры, и брань, и войну.

Узкий предел положен всему, что дарится природой.

Но бесконечны пути праздных суждений людских.

Кто ты, орел, восседящий на этой гробнице, и что ты

Пламенный взор устремил к звездным чертогам богов.